Гурченков Виктор Иванович

Рукопожатие докера

На войне Виктор Гурченков не получил боевой награды – его призвали в 1944 году, сразу же после освобождения родной Смоленщины. И все-таки высокая награда – орден Трудовой Славы засиял на его груди. Но между двумя этими событиями была целая жизнь: армия, учеба на радиста, походы в море. И, конечно, война, будь она неладна…

…Вот его, 19-летнего мальчишку, эшелон мчит на запад, в Германию. Впереди – штурм Берлина. И Виктор, как и каждый солдат тогда, готов все отдать, чтобы участвовать в разгроме фашистского гнезда.

Но накануне Берлинской операции пришел приказ: бывших студентов направить из действующей армии в специальные учебные подразделения. А Виктор и был бывшим студентом техникума связи! Ему немного подучиться – и прямой путь в военные радисты. Он был лучшим в учебке в Белоруссии, там и встретил День Победы. А потом сам стал инструктором. И еще несколько лет обучал новобранцев.

– Более семи с половиной лет длилась моя срочная служба, – вспоминает Виктор Гурченков. – Война кончилась, многие демобилизовались, а части пополнить было некем. Вот для нас, срочников, служба в армии и стала бессрочной.

А определили его судьбу «купцы» из Одесского пароходства «Совтанкер». По договоренности с военными лучших радистов отбирали для торгового флота. И Виктор стал сначала моряком, а позднее, попав в Туапсе, докером. И все годы работал только в одном месте – в Туапсинском порту. До сих пор он помнит нормы на бригаду – если сахар – то 180 тысяч тонн за смену, это три вагона. Если уголь – то 2–3 тысячи тонн надо перелопатить. А потом зачистить вагоны. И трудно сказать, какой груз был сложнее. Сахар всегда сопровождали рои кусачих ос и пчел, а угольная «татуировка» и после пенсии была долго видна на его лице и руках…

Он всегда ходил в передовиках. Чем больше унесешь на своем горбу, тем больше и заработаешь. И когда его среди других докеров представили к ордену Трудовой Славы – никто, конечно, не удивился.

Виктор Иванович, хотя и перенес инсульт, и сегодня держится молодцом. И рукопожатие у него такое крепкое, что врач, когда в первый раз пришла к больному, даже вскрикнула, когда он пожал ей руку. «Сразу чувствуется – рукопожатие докера!»