Гридчина Мария Никаноровна

В июне 1941 года началась война. Отца Марии Никаноровны Гридчиной забрали на фронт, а мать послали рыть окопы под Новороссийском. За Марией и её малолетним братом Толиком присматривала бабушка Евгения Васильевна Телехова, которая жила неподалёку, после отъезда родителей она переехала в их дом.
Летом 1942 года немцы ринулись на Северный Кавказ. И уже 5 августа того же года оккупировали Тихорецк. Маше тогда было всего 13 лет, а Толику неполных пять.
Захватив город, немцы сразу же объявили о так называемом новом порядке, в котором основным пунктом значилось: «…всё работоспособное население города обязано работать на великую Германию».
Фашисты собирали детей по всему городу и из близлежащих станиц в возрасте от 8 до 14 лет. В этом им активно помогали полицаи, выходцы из местного населения. Детей свозили в сарай, находящийся в районе железной дороги, недалеко от улицы Будённого.
Ранним утром в дом Маши Гридчиной постучали. В дверь вошёл комендант и человек, в котором девочка узнала соседа по улице, одетого в форму полицая. Он указывал пальцем на Машу. Комендант подошёл к девочке и, взяв за руку, стал уводить из дома. Бабушка встала на защиту ребёнка, умоляя оставить её, но фашист наотрез отказался, сказав, что Маша нужна для медицинского обследования, к вечеру вернётся целая и невредимая. Но внучка вечером не вернулась.
Марию отвезли в немецкую санчасть, обследовали и присвоили порядковый номер. И так Мария Гридчина стала Русской Машей № 28. Потом её отвели в большой каменный сарай, где находились такие же дети. Всего их было 18 человек. Спустя несколько дней привезли ещё детей из ближних станиц в возрасте от 8 до 12 лет.
Спустя два дня немцы отобрали восьмилеток, детей погрузили в машину и увезли в неизвестном направлении. Их участь неизвестна до сих пор.
Через неделю рано утром ребят выстроили возле сарая. Перед ними стояли два огромных танка и немецкий комендант, который объявил, что все русские дети сейчас будут принимать  «немецкое подданство», присягу на верность Германии и великому фюреру. Вытянув вперёд правую руку, дети стали повторять слова за комендантом. Затем им объявили, что они являются подданными Германии. Танки уехали, а детей вернули в сарай.
Поздним вечером внезапно двери сарая распахнулись, и полицаи завели парня по имени Костя. Это был отважный человек. Позже ребята узнали, что Костя был из отряда тихорецких подпольщиков. Он и рассказал ребятам о борьбе местных жителей с оккупантами и что все они не должны поддаваться на провокации, а  быть стойкими и сильными, настоящими патриотами своей Родины. Даже ценой собственной жизни должны молчать и ничего не рассказывать. Именно так юноша, который был ненамного старше этих ребят, поднимал в них боевой дух, укрепляя веру в будущую победу.
Ежедневно детей и подростков строем водили разгружать немецкие вагоны с боеприпасами на механический завод. Работали они по нескольку часов, а затем их вновь возвращали в сарай, где кормили кашей и костями.
Однажды после разгрузки Маша поскользнулась и упала. К ней подскочил немец и ногой ударил по голове, затем в живот. Девочка потеряла сознание. Ребята подхватили её и потащили в сарай. Машу уложили на кровать. Вскоре она пришла в себя, но затем крепко уснула. Ночью в сарай вошёл полицай, разбудил девочку и отвёл  в немецкую санчасть к доктору. Врач пообещал снять  боль, но слышать травмированным ухом Маша никогда уже не будет.
Были и более страшные дни для ребят. В начале октября детей погрузили в машину и повезли на площадь, которая сейчас носит имя маршала Жукова. На площади стоял отряд автоматчиков и две немецкие бронемашины. Комендант приказал русским детям лечь на землю в ряд, лицом вверх и широко открыть глаза. В случае неповиновения их ждёт неминуемый расстрел. Дети лежали в ряд, плотно прижавшись друг к другу, дыхание замирало, сердце стучало так, что, казалось, его стук был слышен по всей округе.
И вдруг по команде коменданта по обе стороны от лежащих детей, навстречу друг другу, двинулись бронемашины. Шум двигателей заглушал стоны и крики детей, но страх был сильнее и  заставлял выживать. Продолжалось всё несколько минут, и перед глазами детей пролетела вся, совсем ещё не длинная, жизнь.
В другой раз детей внезапно посадили в грузовик и вывезли в зерносовхоз (сейчас посёлок Парковый), в заснеженное поле (сейчас улица Волгоградская). Перед ними возвышались две огромные виселицы и бронетранспортёр, стоящий неподалёку. Комендант выстроил и перечислил детей по номерам. Стал задавать вопросы, угрожая  виселицей, требуя от детей признаться и указать место, где находятся коммунисты или евреи. Но русские дети не произнесли ни слова. Комендант приказал детям под первым и вторым  номерами подойти и стать к виселице. Ребятам накинули петли на шеи и по команде офицера дёрнули верёвки вверх.
Но буквально через несколько секунд последовала команда «ауфлюген», верёвки ослабили, и ребята рухнули на землю, кашляя и задыхаясь.
Русская Маша № 28 боялась больше других, так как в доме Гридчиных во время оккупации скрывалась еврейская семья, мать с семилетней девочкой. Бабушка прятала их в выгребной яме, а по ночам подкармливала молоком и хлебом.
Наступил конец января, раскаты орудийных залпов слышались всё ближе и всё чаще. От рабочих механического завода ребята узнали, что идёт активное наступление  Красной Армии на Северный Кавказ. Территорию за территорией Кубани освобождали советские войска.
Ранним утром 30 января 1943 года детей разбудили взрывы снарядов. Окна сарая были наглухо заколочены, были слышны лишь обрывки немецкой речи и сильный запах гари. На улице что-то происходило. Возможно, немцы поспешно собирали оружие, боеприпасы, награбленные вещи и уезжали прочь с нашей земли. Через некоторое время наступила полная тишина, и лишь изредка её нарушали взрывы авиабомб и снарядов.
Вдруг ребята почувствовали запах дыма, который постепенно стал заполнять сарай. Они испугались, началась паника. Но тут дети услышали жёсткий голос Кости, который призывал их не падать духом и оставаться  сильными и мужественными. Костя громко запел «Интернационал». Ребята тут же его подхватили. Сомкнувшись в круг, они пели всё громче и громче, надеясь, что кто-то услышит их голоса и спасёт от неминуемой гибели.
Дым всё больше наполнял сарай, некоторые из ребят стали задыхаться и падать, теряя сознание, их подхватывали другие дети и продолжали петь «Интернационал». Сарай горел всё сильнее, дышать было невозможно.
Вдруг грохот, пыль. Стена стала рушиться. Сквозь шум и толстую дымовую завесу дети услышали русскую речь, казалось, что сами ангелы спустились на землю, чтобы спасти их. Сквозь клубы гари и пыли ребята увидели огромный танк, пробивший стену сарая своей могучей бронёй, и девушку в белом тулупе, в шапке ушанке с красной звездой и с автоматом в руках.
«Наши, ребята наши!» — послышалось в сарае. Девушка сквозь огромную дыру в стене протягивала руки к ребятам, приговаривая: «Ребятки, родненькие, как долго мы вас искали!». Как оказалось, это была старшина санитарной роты 3 батальона 1372 полка 417 стрелковой дивизии, освобождавшей наш город со стороны ст. Фастовецкой, Анна Петровна Тодоренко. Именно с ней, со своей спасительницей, Маша встретилась через 30 лет на митинге в честь Дня Победы. Дети жадно вдыхали морозный воздух, вновь и вновь окунаясь головой в снег. Им казалось, что вот оно — счастье, вот те минуты радости, которые они будут помнить всю свою жизнь. Буквально через несколько минут сарай рухнул, и пламя жадно поглотило оставшееся строение.
Маше № 28  уже далеко за восемьдесят. Сегодня она Мария Никаноровна Кибальникова, проживает в посёлке Парковом Тихорецкого района. Были в её жизни и минуты радости, и не очень приятные события, но утро 30 января 1943 года навсегда останется  в её памяти.
Сегодня, глядя на людей, прошедших все муки ада в плену, невольно задумываешься, откуда, будучи детьми 12-13 лет, в оккупацию они брали мужество и силы, сохраняя боевой дух, смелость, отвагу и честь. Ни угрозами, ни пытками, ни побоями не удалось вра­гу сломить юных патриотов.
В конце 44-го вернулся из госпиталя в Тихорецк отец, вскоре  приехала и Машина мама. Город восстанавливался после разрухи. В 1943 году Мария Гридчина устроилась работать в зерносовхоз рабочей. Весной 45-го закончилась война. Наступило мирное время.
В 1948 г. Мария вышла замуж за Алексея Андреевича Кибальникова 1924 года рождения. Вскоре у них родилась дочь Людмила.
Осенью 49-го война вновь напомнила о себе.
Однажды в дом к Гридчиным принесли две повестки: в военкомат и в милицию. Прочитав повестки, отец с Марией отправились по указанным адресам. В военкомате их пригласили в кабинет, где было объявлено, что Мария Гридчина во время оккупации находилась в лагере и работала на немцев, в связи с этим новое немецкое руководство приглашает её в Германию для получения компенсации.
Отец возмутился, ответив, что он бывший боец Красной Армии, прошедший через всю войну, а его жена, мать Марии, рыла окопы под Новороссийском во время войны, мать жены прятала от немцев еврейскую семью во время оккупации города. Но комиссар остановил речь отца и спросил у Марии, готова ли она ехать в Германию за получением компенсации? На что Маша ему твёрдо ответила, что она уже получила свою компенсацию немецким сапогом, оставшись навсегда инвалидом.
Внимательно выслушав, комиссар посоветовал написать заявление на отказ от предложенной компенсации. Именно так Мария Гридчина и поступила.
Мария Кибальникова (Гридчина) проработала в зерносовхозе «Тихорецкий» разнорабочей больше 40 лет. Где впоследствии получила звание  «Ветеран труда».