Чекунов Алексей Григорьевич

Записано со слов ветерана: «Каждый солдат, сколько бы он ни воевал, знает и помнит свой главный бой. Мой главный — в этом рассказе.

Это случилось 24 июля 1944 года. После освобождения Витебска наши войска вели наступление на равнинах Литвы. Для того чтобы снаряды нашей артиллерии били не куда попало, требовались координаты мест скопления фашистов. С целью определять такие места и передавать данные по рации была организована наша группа разведчиков. Командовал ею старший лейтенант Куприянов. Работу свою, как и подобает разведчикам, группа выполняла четко и грамотно, но мы не учли, что война шла на территории Литвы. Меняя в одной из деревень захромавшую лошадь, не придали значения враждебному к нам отношению девушки-литовки. И пока мы работали с рацией, она успела предупредить неприятеля о том, что за ними движется отряд из 10 человек.

При въезде в следующую деревню немцы открыли по нам огонь. Мы попытались пробиться к ближайшему лесу, но вражеский пулеметчик огнем отрезал нам путь. Дрались разведчики отчаянно. Численное превосходство врага было значительным, и мы несли потери. Погиб командир Владимир Куприянов. Взяв командование на себя, я принял решение с сержантом Бубликом отвлечь внимание ложной атакой, чтобы другие ушли в безопасное место. Наш план сработал, ребята пересекли опасный участок дороги и скрылись. Мы последовали за ними, но в этот момент ранили Бублика. Я наложил ему жгут, и мы затаились в высокой пшенице.

Вскоре показалась группа немецких автоматчиков, с ними была беловолосая девушка. Ее я узнал сразу по цвету платья, именно у нее мы поменяли лошадь. Понимая, что на спасение шансов никаких нет, мы с товарищем приготовились к последнему бою. Чтобы не попасть в плен к врагу, я решил в безвыходном положении подорвать себя гранатой. Фашисты не дошли до нас метров тридцать, когда снаряды «катюш» стали рваться недалеко от деревни. Немцы быстро ретировались.

Вспомнив про трупы врагов на окраине деревни и нашу русскую пословицу «умирать, так с музыкой», я отдал гранату товарищу, дождался следующей порции огня и пополз к мертвым фрицам. Затащил в дом одного. Мы быстро с ним «переоделись». Немым бежать было опасно.

Немного знал немецкий язык, чтобы не ошибиться в произношении, решил использовать слово «Shnell» (быстро). Мой путь лежал к пулемету на чердаке дома, который нас «встретил» при въезде в деревню. Автомат и гранаты, я также одолжил у убитых фрицев. Сделал две-три короткие очереди в сторону, где мы до этого были, чтобы враги подумали, что разведчики еще в деревне. Перепрыгнул через плетень и, крича «Shnell, shnell», побежал, стреляя на ходу, и бросил гранату. Немцы присоединились ко мне.

Увлекая фашистов за собой, старался остаться неопознанным, как можно дальше оторваться от них и приблизиться к своей цели. Мне это удалось. Поднявшись по лестнице и высунувшись в проем, прокричал спасительное «shnell». Двое пулеметчиков обернулись, приняв меня за своего, вновь прильнули к оружию.
Я спокойно подошел к ним и уже на русском языке прокричал: «А ну, подвинься!».

Своей ложной атакой я приблизил врага к сектору пулеметного обзора. Прямо скажу, моя душа, приговоренная к смерти, ликовала: стиснув зубы, молча бил фашистов. Когда они поняли, кому обязаны за шквальный огонь своего же пулемета, стали перебежками приближаться к дому. О спасении я и думать не мог, старался уничтожить как можно больше «швабов». Патроны закончились, а противник подступал со всех сторон, и тут я заметил кучу гранат, припасенных пулеметчиками. Бросая гранаты в окно и чердачный проем, я какое-то время держал наступающих на расстоянии. Последние две гранаты, брошенные одна за другой, позволили мне беспрепятственно прыгнуть вниз с чердака. Рядом я увидел несколько сооружений на сваях. Через мгновение я уже был под первым из них. Немецкая форма помогала мне оставаться на плаву. Я был уже в пшенице рядом с раненым Бубликом, когда услышал штурм чердачного помещения.

Стало темнеть. Пользуясь этим, мы смогли добраться к своим. Подошедший к нам командир танковой бригады, узнав, что в деревне был бой и там еще остаются наши разведчики, отдал приказ трем экипажам танков с десантниками взять населенный пункт.

Бой был коротким. Деревню освободили. Погибших ребят нашли и похоронили неподалеку в роще. На следующий день состоялась вторая встреча с полковником танкистов, где я удостоился его рукопожатия, и со словами «накосил ты, разведчик, порядочное число фашистов, Родина такое не забывает», дал записку нашему командованию, в которой подтверждал мой рассказ.

Позже имена погибших героев-разведчиков старшего лейтенанта Куприянова, ефрейтора Стояна, красноармейца Кочина приказом командования были навечно внесены в списки разведдивизиона 139-й артбригады. Вечная им память.