Калараш Дмитрий Леонтьевич

Небесный наездник, Дмитрий Калараш

Герой Советского Союза, майор, командир эскадрильи.

Дочь Героя Советского Союза Дмитрия Калараша, погибшего под Туапсе, рассказала корреспонденту «Туапсинских вестей»о его семье и жизни – такой короткой, но такой яркой.

О Калараше очень мало информации в официальных источниках. Поэтому спасибо огромное дочери героя, которая приняла нас в Москве и рассказала об отце.

Хотел успеть все!
Мы листали семейные альбомы с удивительными редчайшими кадрами из жизни Калашара 20-х, 30-х годов!
— Папа очень увлекался до войны фотографией. Он освоил «лейку» — такой фотоаппарат и много снимал – и нас с братом, и маму, и друзей. И благодаря этому у нас сохранилось много хроники.
Еще одним открытием стало, что у Дмитрия Калараша до войны была не только дочка Инна, но и сын Лев.
— О детстве папы можно писать отдельную повесть, — говорит Инна Дмитриевна. – Много спорят, кто он был по национальности. Я думаю – молдаванин. Внешне – вылитый «гуцул». Чернявый, кудрявый, коренастый, невысокого роста. Потом вы увидите снимки его вместе с летчиками-однополчанами, он гораздо ниже всех. Но его это не смущало. Он был задиристый и веселый – и хватался буквально за все. Он был лучший лыжник нашего в тех гарнизонах, где мы жили. В Люберцах, где мы жили до войны, плавал великолепно, на турнике крутил «самолет» и выделывал такие «па»! Он обожал велосипед еще с детского дома. Там он собственноручно смастерил себе двухколесную машину. А став летчиком, с удовольствием участвовал в гонках (все это есть на снимках). Потом купил мотоцикл и гонял на нем уже с мамой и с нами маленькими (Есть фото, где я и Лева сидим на мотоцикле с родителями). Он и маму заставлял жить в «экстриме» — прыгать с парашютом, учил гонять на мотоцикле. Кроме того был заядлый охотник на уток. И еще играл в духовом оркестре! Я не знаю, когда он все успевал. Словно чувствовал, что ему осталось жить всего ничего.
Любовь уходит в пике
Он и женился рано! Курсантом Борисоглебского училища. Посмотреть на фото – двое детей, а не муж и жена. Между нами, они расписались уже после того, как стали жить – маме на момент свадьбы было всего 17 лет!
Она приезжала из Воронежа в гости к тете в Борисоглебск, на танцах и познакомились с «Митей» — как все звали Дмитрия Леонтьевича. И ему еще пришлось побороться за ее сердце! У нее был еще один претендент, тоже летчик. Но он не летал как Калараш. А что папа делал: как ученья, как отрабатывать полеты он летит к ее дому и начнет над ним круги выписывать, а потом срывается в пике и проносится, чуть не задевая крышу. Так он ей признавался в любви. Женщины визжат от страха, Лиду (маму) ругают, что ее жених вытворяет. А инструктор ругает папу: «Калараш, ты чего один дом выбрал и терроризируешь его?» А потом, когда узнал, что там папина любовь, только говорит «Ну и Калараш!»
Они поженились в 1932 году, папе – 21 год, маме – 17. Через десять лет их жизнь рухнет. Но впереди было десять счастливых лет.Позже, уже в войну, он напишет ей: «Эх, вспомнишь прошлое, и не верится, что это было на самом деле счастье, которое не замечаешь…»

Сын Лева родился в 1935 году уже в Переяславль-Залесском, где была другая летная часть. Дочь Инна родилась в 1939-м. И хотя Калараш был безумно рад детям, тогда, после рождения дочери, забрав ие с Лидой из роддома, был задумчив. И сказал: «Не ко времени…»
 Он знал, что будет война, — рассказывает Инна Дмитриевна. – Мама говорила – они все знали и готовились. Она видела записную учебную книжку папы, где он изучал по-немецки слова «влет», «посадка», «атакую». Они изучали язык врага. Готовились к войне. Но в то счастливое десятилетие были поездки в Крым, счастливые вылазки на природу, спортивные соревнования. И — напряженная работа летчиком испытателем. После выпуска он быстро прошёл путь от рядового лётчика до инспектора по технике пилотирования 6-го истребительного авиакорпуса ПВО. Служил в отдельной истребительной авиационной эскадрильи особого назначения, тесно связанной с деятельностью НИИ ВВС РККА. Командовал ею лётчик — испытатель Томас Павлович Сузи. Лётчики эскадрильи занимались испытанием самолётов и авиационного оборудования в самых различных условиях. В те годы Калараш неоднократно участвовал в воздушных парадах на Тушинском аэродроме в Москве. Кстати в 1941 году именно для парада он освоил МИГ. Кто ж знал, что это станет его боевой самолет.
 Он жадно жил – и все, все охватить. И при этом был весь в себе: например, он, бывший детдомовец, хотел «просто так» взять любого ребенка из детдома.
 Мама умоляла его повременить – она знала, что если отец задумал, он сделает это. А потом у одного папиного сослуживца случилось ЧП в воздухе при испытании, и он погиб. Ребенок (мальчик) попал в детдом. Это было накануне войны. Отец маме сказал: «Если не погибну после войны заберем его из детдома». Это уже было решено. Ну, а пока – деньги у них есть, работы у него – много.
— Иногда он «вдруг» заявлялся домой с пачкой денег — «гуляем!». Это значило, что накануне были сложные испытания. А маме он о них не говорил, чтоб не боялась. Она только по премии догадывалась. Они ехали в Москву в военторг, он выбирал маме самые лучшие платья, детям – игрушки. У Левы в 1938 году была своя машина — большая игрушечная. Все эти деньги папа зарабатывал на испытаниях нового самолета. И первый орден Знак Почета Калараш получил до войны.
Учился в гимназии имени прадеда
Его правнук, Иван в школьные годы подготовил специальный материал о легендарном прадеде.
Кстати, Иван тоже учился в школе, носящем имя своего прадеда.
— Это вообще была интересная история, — рассказывает Ваня (сейчас он студент Московской академии пищевой промышленности) – Так получилось, что мне пришлось сменить школу после десятого класса. А в этой гимназии имени Калараша меня и брать не хотели. А я говорю, так, между прочим, что я — правнук Дмитрия Леонтьевича! Директор просто обалдел: «Тогда другое дело — конечно, правнука Калараша мы не имеем права не принять!»
Иван признается, что тогда он впервые задумался о том, кто же был его прадед? Стал расспрашивать маму (внучку), тетю Инну, и подготовил целый рассказ о его жизни.
— Он в детский дом попал после того, как его отец, простой бессарабский рабочий сахарного завода, решил искать лучшей доли на Дальнем Востоке, — рассказывает Иван. – Он воевал на Первой мировой, вернулся в 18-м году, увидел, что его семья разорена. А было пятеро детей. Всех взял и отправился через революционную Россию на Дальний Восток. Можно только представить, что им пришлось пережить, но когда добрались до Благовещенска, от тифа умерла его жена. Он, чернорабочий на мельнице, не мог ухаживать за детьми, а там уже японцы напали – он сдал всех в детдом, а сам ушел в партизаны с отрядом рабочих.
Но перед этим повел всю семью к местному фотографу. Сели все – сам Леонтий, его пятеро детей – по росту, мал мала меньше, бедные, в дырявых одеждах. И сфотографировал. Может, чувствовал, что погибнет, хотел память оставить. Это фото от 1919 года хранится в семье. Митя – Дмитрий Калараш — сидит на деревянной лошадке, полностью оправдывая перевод фамилии с молдавского – «верховой наездник». Отец же сложил руки на коленях. Ему не до веселья. Взгляд полный скорби. Это был первый и последний снимок с родителями. Скоро его поймают японцы, будут пытать и оставят истерзанное тело на льду — в назидание другим партизанам и местным жителям. Говорят старший сын все видел и не смог пережит увиденного — навсегда заболел…
И плетка, и море…
В детдоме они и выросли. Там их учили не только грамоте, но и помогать младшим, любить жизнь. Детдомовские друзья были с Каларашем по жизни. Друг детства Дмитрия Калараша, Николай Красевич, делится воспоминаниями в письме, которое хранится в Хабаровском педагогическом техникуме, где после детдома учился Калараш: «Жили в голоде, холоде и скудной одежонке. Приходилось выполнять непосильную работу. Зимой пилили дрова для школы и детских домов. Задания были такими: на трёх ребят — отпилить 13 чурок и поколоть, подвезти на себе к указанному месту. Каларашу тогда было лет 7, мне — 10. И Морякову Феде тоже 10 годиков. Вот такие были пилильщики. А если не выполняешь это задание – накажут, побив веревочкой или плёточкой». Несмотря на сложное время, Митруня (так его звали в детдоме) не по годам был физически развит и силён, любил заниматься борьбой, бегать на лыжах, сам смастерил себе велосипед и вскоре не просто освоил езду на нём, но и показывал настоящие трюки. Хорошо играл на гитаре, балалайке, мандолине и скрипке. Позже еще выучился и на валторне. Как и все мальчишки в те годы мечтал о самолётах и полётах. Но уехать, как тогда говорили, в Европу. Учиться на летчика просто не было возможности — не было денег на проезд! Поэтому пошел учиться в Хабаровский педагогический техникум. А летом, на каникулах, решил на рыболовецкой шхуне подзаработать. Во время одного из походов за рыбой, они не смогли вернуться на базу – из-за непогоды и целых 7 месяцев дрейфовали в одной из бухт. Их снял и доставил на Большую землю американский корабль. Вел себя юный Калараш во время экспедиции мужественно, его приметили и послали по комсомольской путевке учиться дальше. Как он и хотел – на летчика. И в 1929 году его отправили в Вольск на теоретические курсы. А уже потом в 1932 году он заканчивает Борисоглебскую школу военных летчиков.
Лида! Война!
— До войны мы жили в военных гарнизонах разных городов, — рассказывает Инна Дмитриевна. – В Люберцах – в одной коммунальной квартире с сыном вождя, тоже летчиком, Василием Сталиным. У меня даже есть фотография папы с ним. Сейчас, наверное, такое невозможно, а раньше было нормально: вождь там в Кремле. Отец народов. А его сын – обычный человек. Такой же летчик, как и наш папа. Живет с нами в коммуналке. И никого это не удивляет.
 Мама рассказывала, что у них постоянно шли учебные тревоги. Отца среди ночи поднимали и он мчался на аэродром. А однажды, это было 22 июня 1941 года, успел только забежать и крикнуть: «Лида! Война!» И все – умчался. 26 июня он уже сражался в небе над Ленинградом. Уже 27 июня участвовал в бою под Идрицей, где и открыл счет сбитым самолетам – сразу двум!
 Известный лётчик — испытатель НИИ ВВС, в последствии Герой Советского Союза Генерал — майор авиации П. М. Стефановский в своих воспоминаниях рассказывал о том, как Калараш, услышав о формировании в первые дни войны авиационных истребительных частей из испытателей — добровольцев, сразу прилетел на своём МиГ-3 и тут же был назначен его заместителем. « Он был человек сильный, ловкий, добрый и на редкость весёлый. Ему буквально ни минуты не сиделось на земле. Он готов был на все. На любую работу: бомбить вражеские войска и технику на переправах и аэродромах, летать на разведку в тыл противника, патрулировать над перегруженными коммуникациями, прикрывать от вражеских бомбардировщиков наземные части, вёл групповые и одиночные бои в воздухе. Получив боевой приказ, он бежал к своему самолёту с радостной улыбкой на смуглом, восточного типа лице, запускал мотор и быстро уносился в небо. Поистине неутомимый, прирождённый воздушный боец !»
 Он постоянно учился — даже у противника. Постоянно придумывал «свои» маневры. Ходы и приемы бюоя. Всему учил молодежь. В боях за Кавказ Калараш применил тактическую новинку, используя горный ландшафт. Ведя бой с истребителями противника, он вдруг переводил самолет в отвесное пике и имитировал падение, скрываясь в глубоком ущелье. Затем неожиданно появлялся в хвосте потерявшего бдительность немецкого летчика и меткой пулеметной очередью сбивал его.
 В 1942 году про него и некоторых других летчиков их авиадивизии была статья в «Правде».
Мама с детьми эвакуировалась в Саратов, жила у родственников, перебивались кое-как. Он писал ей. Они обменивались записками. Часто с фронта в Энгельс прилетали летчики – передавали от него письма, иногда посылки.
Держу мамины слезы в руках
Его письма с фронта, кое где размытые слезами, Инна Дмитриевна хранит как зеницу ока. «Держу мамины слезы», — говорит она, и голос дрожит. А мы, читая красивый размашистый почерк, слышим голос Калараша.
«Я жив и здоров, воюю как зверь, уже много сбил самолётов противника, за что послали на награждение. За меня не беспокойся и будь уверена, что скоро встретимся. Я так овладел своим делом, что никакие фашистские стервятники не страшны, только пусть почаще попадаются».
«За меня не беспокойся, я так овладел своим делом, что никакой фашистский стервятник не страшен. Только пусть почаще попадаются».
«Папа приедет и будет слушать стихотворения, которые вы разучите, а сейчас пока бьет фашистов в хвост и гриву.»
А под Ростовом-на-Дону, когда был подожжен самолет командира 236-й истребительной авиационной дивизии Генерал — Майора авиации И. Д. Климова, он спас ему жизнь, отгоняя от него, летевшего с парашютом, четырех истребителей. Дал возможность командиру приземлиться, хотя у того осталось не перебитыми всего три стропы, сам сел, перетащил его, раненого в свой самолет и взмыл в воздух. С тех пор Климов всегда говорил: «Митьке я обязан жизнью».
В этом был весь Калараш! Таких случаев на его счету несколько.

А ведомого не простила…
— Он никогда не верил, что погибнет, — говорит Инна Дмитриевна. – Говорил маме: «Я самолет чувствую, владею им хорошо – не разобьюсь, не волнуйся!»
Правда, потом в записке: «Если погибну, то погибну Героем, чтоб вам легче жилось». Наивный, он думал, что звание Героя поможет маме вырастить детей. Ничего это не помогло. Помню, однажды гуляем мы с Левкой во дворе, вдруг видим, статный военный летчик! Заходит в подъезд. Левка как закричит: «Папа!» И я за ним. Мы вцепились в этого летчика, повисли на нем. Смотрим, а он – плачет. Ничего не поняли. Оказалось, это был «гонец» из части с плохой вестью.
Мама часто рассказывала, что тогда, в счастливые 30-е, он не давал ей работать. «Успеешь еще наработаться», говорил. Как в воду глядел. К маме еще часто приезжали однополчане, писали письма. Приезжал даже Щиров – тот самый, его ведомый, который вышел из боя из-за ранения, и папа его прикрывал до последнего, а потом один на один остался с несколькими истребителями. Мама говорила, что он извинялся, просил прощения за гибель отца. Она не простила. И после его ухода разорвала все фотографии, где Щиров и отец вместе. У нас в альбоме так и остались эти половинки…
Тайна гибели пока не раскрыта
Как и почему погиб Калараш, до сих пор остается тайной. Почему он, опытный летчик, так неудачно выпрыгнул с парашютом? Ведь на теле у него не было ни одного пулевого ранения. У меня лежит заключение военного врача, там так и написано: «Смерть наступила в результате асфиксии от удара грудной клетки».
Позже нам написал письмо его однополчанин. Он подробно описал характер ранения: от удара о самолет у него оказались сломаны ребра, которые вошли в легкие. Отец не смог дышать, погиб, вероятнее всего (пишет однополчанин) еще в воздухе. Сейчас ребята, которые нашли его самолет, работают в архивах, ищут хоть какое-то упоминание о нем в туапсинских госпиталях . Если не найдут, значит, да, погиб там, в горах, а не умер от ран в госпитале, как было принято считать. Хорошо, что у вас в крае работают такие ребята.
Каларашей мало — но они с нами
После войны дети героя (и Лева, и Инна) получили высшее образование. Лева работал в военном ведомстве. Инна – в химической лаборатории одного из НИИ. Марина, дочь Льва – бухгалтер одной из строительных фирм Москвы, праправнук Иван – студент.
В общем-то их, Каларашей, осталось совсем немного. Все братья и сестры Дмитрия Леонтьевича умерли или погибли в годы войны. Лидия Калараш замуж повторно не вышла. Не смогла найти хотя бы отдаленно похожего на мужа, не смогла никого полюбить. Хотя до конца своих дней оставалась красивой женщиной. Не сменила дедовскую фамилию и Марина.
— Для нас было так важно сохранить фамилию Калараш, — говорит она. – Мой муж Андрей понял это и принял. У него самого много родных воевало на юге под Новороссийском.
И Марина, и Андрей, и Ваня часто навещают Инну Дмитриевну. Они дружат. Их объединяет не только память об отце, дедушке и прадедушке, но и ответственность за будущее.
— Мы потрясены тем, что в туапсинских горах найдены остатки самолета нашего Дмитрия Леонтьевича, — говорят они. — Нам важно знать об этом все. Ребята из «Кубанского плацдарма» хотят установить на этом месте памятный знак. А нам бы хотелось побывать там.
Конечно, Инна Дмитриевна уже в горы не поднимется. Но Иван, Марина и Андрей – готовы!
Они все благодарны туапсинцам за память об отце, деде и прадеде. За то, что назвали его именем красивую улицу, одну из самых красивых школ, за то, что стоит памятный знак на Аллее Славы. За то, что все эти годы искали и нашли – тот самолет, на котором он летал. И продолжают докапываться до правды.

…Когда тело Калараша привезли из Туапсе в Лазаревское, траур был не только у военных. Все жители рыдали. «Митьку убили!» — разнеслась весть, и люди шли и шли. Его, орденоносца, без пяти минут Героя, отца двух детей, штурмана дивизии почему-то старики звали Митька, младшие дядя Митя. Детвора, увидев его шедшего своей накачанной походкой , кидались к нему, и он запросто поднимал несколько малышей одной левой. А в кармане у него всегда были для них конфеты.
Когда выдавалась свободная минута, он шел играть в духовой оркестр, а подчиненным, молодым летчикам, говорил: «Только без баловства!» Он имел в виду женатые не должны крутить романы с девчатами. Сам был не такой и другим не позволял.
Охотно одалживал деньги, выручал в трудной ситуации. Он уже в небе учил молодежь самозабвенно. Словно пытался вместе с навыками передать им и свою любовь к самолетам.
Поэтому, когда его хоронили, плакали все, даже суровые летчики. Щирову пришлось труднее всех – на него легла тень недовольства, вроде бы он не виноват, их задачей было не ввязываться в бой, а дать штурмовикам выполнить свою работу, отбомбиться. Что они и сделали.
Но именно его схватил за грудки командир дивизии Климов, когда он вернулся из боя, а Калараша все не было. «Куда Митьку дел?» — тряс он его в припадке ярости.
…Через два дня его найдут висящим на парашюте на грабе вниз головой. И его тело бережно доставят в часть. И похоронят. А бои продолжатся. Его ученики, друзья, кто погибнут, кто выживет, и станут героями, и даже как Камозин, дважды Героями Советского Союза.
А нам от Калараша досталось его звонкая фамилия, которую знает каждый туапсинец.
И мирное небо.