Глинка Дмитрий Борисович

 Записки командира боевой установки «Катюша» 25-го Гвардейского минометного полка …В № 5 «Московского журнала» за 2000 год была опубликована начальная глава «Записок командира боевой установки «Катюша» С.П.Люшина. В ней речь шла о боевых действиях 25-го Гвардейского минометного полка на Крымском фронте, о трагической судьбе 200-тысячной армии, сражавшейся на Керченском полуострове. Из ее состава лишь немногим подразделениям удалось переправиться через Керченский пролив на Таманский полуостров — в их числе и 25-му полку…

Получив новые «Катюши», полк весь 1942 год и до конца августа 1943-го участвовал в боях на Южном фронте в донских и сальских степях, прорываясь к Сталинграду. Прорваться так и не удалось, и полк влился в состав группировки, оборонявшей Северный Кавказ.
10-12 августа шли упорные бои за Краснодар и за переправу через реку Кубань. Полк своим огнем поддерживал 56-ю армию, 30-я дивизия которой оказалась в трудном положении. Гитлеровцы прилагали все усилия, чтобы сбросить ее в Кубань. Наш 224-й дивизион спутал противнику все карты, давая в день по 8-10 залпов — каждый с новой огневой позиции. Стояла жара, нас непрерывно бомбили в ответ. Командир дивизиона майор Васильев не успевал собрать комсостав даже на несколько минут, чтобы уточнить обстановку. В один из дней было произведено 19 дивизионных и батарейных залпов и разгромлено до двух немецких полков. Немцы два дня подбирали трупы…
В сентябре во время оборонительных боев за Новороссийск два наших дивизиона уничтожили около двух тысяч гитлеровцев и подбили пять танков.
Так продолжалось до конца 1942 года. После разгрома немцев под Сталинградом началось освобождение Северного Кавказа. Со слезами радости на глазах встречали нас жители Пятигорска, Прохладного, Черкесска, Армавира. Противник откатывался к низовьям Кубани на заблаговременно укрепленные рубежи под названием «Голубая линия», протянувшиеся от Азовского до Черного моря на 100 километров по фронту: противотанковые рвы, минные поля, дзоты, проволочные заграждения, практически непроходимые плавни… Главными опорными пунктами «Голубой линии» были Новороссийск и высота «114» в районе станицы Крымской. Засевшие здесь немцы ставили себе задачей удержать Крым и Таманский полуостров, чтобы использовать последний как трамплин для повторного рывка на Кавказ. На «Голубой линии» оборонялась 17-я армия, состоявшая из 16 пехотных дивизий, 4 отдельных полков и 7 отдельных команд — всего 440 тысяч солдат и офицеров. Для поддержки 17-й армии гитлеровское командование сосредоточило 4-й воздушный флот, насчитывавший около 1500 самолетов, что составило больше половины всей вражеской авиации.
До начала штурма«Голубой линии» мы имели на Кубани 600 самолетов, потом Ставка приняла соответствующее решение и соотношение сил в воздухе выровнялось.
До последнего времени историография данного периода Великой Отечественной войны основное внимание уделяла боям под Новороссийском и 18-й армии, где членом военного совета состоял полковник, а затем генерал Л.И.Брежнев. Соответственно, ход штурма «Голубой линии» освещался преимущественно на новороссийском направлении. Между тем всего в 30 километрах от Новороссийска в районе станицы и железнодорожной станции Крымская с апреля по август 1942 года шли не менее напряженные и кровопролитные бои. Здесь действовала 56-я армия. А ближе к Азовскому морю — 9-я и 4-я воздушные. Я был непосредственным участником и свидетелем этих боев, о которых, к большому моему удивлению и сожалению, в 6-томной истории Великой Отечественной войны, в описании событий с апреля по август, вскользь сказано всего несколько фраз.
Наш полк гвардейских минометов подошел к «Голубой линии» после освобождения станицы Крымской, в котором участвовал 223-й дивизион, где я находился. Дивизион в составе восьми «Катюш» занял огневую позицию в чистом поле. Впереди была небольшая возвышенность, слева — роща, сзади — овраг. Мы простояли здесь три дня, давая залпы всеми боевыми установками и отдельными батареями. Вокруг, насколько хватало глаз, других войск не было. Гитлеровская авиация нас скоро заприметила. После одного из залпов на дивизион почти на бреющем полете налетело с десяток самолетов. Началась бомбежка.
Личный состав бросился врассыпную: кто в траншеи, кто в рощу. Мы с комбатом Сырвачевым оказались в роще. Вокруг грохотали взрывы. Подняв голову, я увидел, как прямо на нас, распластав крылья, стремительно надвигается желтобрюхий «Юнкерс». Сердце замерло… Нет, пронесло, слава Всевышнему. Тут же раздалось: «Командирам установок по местам!»
Весь наш огневой рубеж был добротно вспахан, две боевые установки частично выведены из строя. После очередного залпа, минут через десять, опять пожаловали «Юнкерсы». Снова бомбежка. На сей раз не обошлось без прямых попаданий. Появились раненые, убитые.
С утра 17 апреля вражеская авиация опять обрушилась на дивизион. Теперь бомбили полосой лощину, где находились боеприпасы. Едва отгремели последние взрывы, по ровикам пронеслось: «Горят ящики с минами». Первым из ровика выскочил помкомвзвода старший сержант Андрей Бутов. За ним не раздумывая бросился рядовой Михаил Андронов. Они принялись разбрасывать горящие ящики, хотя часть мин уже начала взлетать. Тут подоспели остальные батарейцы. Боеприпасы удалось спасти. Позже М.Андронов был награжден медалью «За отвагу», а А.Бутов — орденом Красной Звезды.
В конце апреля части 56-й армии отбили у врага станицу Крымскую, а к 5 мая — станицу Неберджаевскую и окрестные хутора. Наш полк, которым теперь командовал полковник Илья Николаевич Колмогоров, в составе трех дивизионов, два из которых после ремонта вернулись из Краснодара, занял огневую позицию на северо-западной окраине Крымской. В четырех километрах от станицы, как уже говорилось, находилась высота «114» — ключевая точка центральной части «Голубой линии». Аппарели делали с большим, чем обычно, радиусом, чтобы вести огонь прямо из укрытия, — новшество для реактивной артиллерии. До сих пор полк после одного или нескольких залпов спешно уходил на другой рубеж или на выжидательную стоянку: по пламени, выходящем из сопла ракеты, засечь огневую позицию «Катюш» очень легко. В Крымской же «Катюши» стояли на одном месте, так что редкий наш залп оставался без ответного удара. Авиация, кстати, была чрезвычайно активна с обеих сторон.
56-я армия готовилась взять высоту «114», с которой «Голубая линия» открывалась как на ладони на многие километры. 26 мая в 5 часов утра началась артиллерийская подготовка. Боевые установки двух наших дивизионов практически не смолкали: за день на головы врага было обрушено около 1000 ракет. Первые два залпа 223-й дивизион дал с открытой огневой позиции. Немецкая артиллерия сразу заработала по нему. Один из снарядов взорвался перед установкой командира Сумкина, разбив лобовое стекло. Водителя — сержанта Валентина Сороку — ранило в шею, но руль он не выпустил и смог вывести установку с открытой позиции в укрытие. За этот подвиг он был награжден орденом Красной Звезды.
Во второй половине дня противник, по которому бил 25-й полк, при поддержке 60 танков и авиации перешел в контрнаступление. Волна за волной налетали «Юнкерсы» и «Хейнкеля». 224-й дивизион приготовился к залпу и ждал команды, однако проводная связь между КП и огневой позицией оказалась прервана. Положение критическое. Молодой связист Владимир Чуйко, недавно прибывший в дивизион, настойчиво просил командира взвода управления Григория Семенюту послать его на исправление линии — туда, где стоял сплошной лес разрывов. Семенюта долго не соглашался, пытался использовать рацию, но она капризничала. В конце концов у Семенюты не осталось выхода.
— Ну, Чуйко, пришел твой черед, — сказал он.
Чуйко побежал вдоль линии связи, отыскал разрыв. Только успел взять концы порванного провода и зажать их в руках, как его скосил пулеметом проносившийся на бреющем полете «Мессер». Чуйко упал замертво, но провода не выпустил — связь шла теперь через его сердце. Мы получили команду, и спустя две минуты атакующего противника встретил мощнейший залп из 128 реактивных снарядов — своеобразный салют в память Владимира Чуйко.
31 мая на рассвете немцы в свою очередь предприняли артподготовку по нашим стрелковым частям и артиллерии, расположенной в основном в станице Крымской. Их авиация группами по 40-50 самолетов весь день наносила массированные бомбовые удары. Противник неоднократно пытался перейти в контратаку. Дивизионы полка отбили 14 контратак, положив на поле боя около 700 вражеских солдат и офицеров.
6 июля 56-я армия перешла к обороне. Штаб полка, возглавляемый гвардии майором Евгением Ивановичем Грачевым, разработал способ ведения огня «кочующими установками». Этот способ позволял сбить противника с толку, измотать его, наносить ему ущерб там, где он его не ожидал. «Кочующая установка» тотчас после залпа переезжала, и через несколько минут немцы остервенело бомбили уже пустое место.
В июне против 56-й армии фашистское командование сосредоточило на «Голубой линии» 8 пехотных дивизий и 100 артиллерийских и минометных батарей, включая шестиствольные минометы, прозванные нами в противовес «Катюшам» «Ванюшами». Активизировалась и вражеская авиация. В небе шли непрерывные воздушные бои. Самолетов было так много, что трудно было разобрать, где наши, а где немецкие. Кстати, именно в кубанском небе стали асами А.И.Покрышкин и Д.Б.Глинка.
10 июня 15 «Мессершмидтов» обрушили очередной бомбовый удар на наш 223-й дивизион. От прямых попаданий загорелись 2 боевые установки. Одну из них спасти уже было нельзя — ракеты горели и одна за другой слетали с направляющих плоскостей. На второй боевой установке пламя из взорвавшегося бензобака только еще подходило к ракетам. Командир взвода управления дивизиона лейтенант Александр Кагнер и помкомвзвода старший сержант Андрей Бутов первыми бросились к установке. К ним на помощь подбежало еще человек восемь, в том числе и я. Поскольку воды поблизости не было, мы стали засыпать пламя землей, думая: не дай Бог, ракеты полетят — огонь из сопла способен превратить всех нас в жаркое… К счастью, все обошлось. Машина и 16 снарядов на ней уцелели.
На следующий день бомбежка и обстрел продолжались. От прямого попадания в моторную часть вышла из строя еще одна«Катюша». В ночное время нас одолевали легкие румынские самолеты, прозванные «мамалыжниками», — типа нашего ПО-2 («кукурузника»). «Мамалыжники» забрасывали наши позиции мелкими бомбами-зажигалками. Пылающая станица, оглушительная трескотня разрывов, изрезанное лучами прожекторов и огненными трассами пуль небо — таков был ночной пейзаж Крымского участка «Голубой линии».
Решающее наступление 56-й армии было назначено на 16 июня. 15 июня вечером весь личный состав полка построили. Начальник политотдела гвардии подполковник Александр Васильевич Хитин в сопровождении двух офицеров медленно прошел вдоль фронта, неся полковую святыню — боевое знамя, перед которым мы в апреле 1942 года в Крыму давали клятву биться до последнего. В дивизионах состоялись митинги, заседания партбюро в первичках.
16 июня с восходом солнца полк залпами «Катюш» открыл общую артподготовку. Чуть позже заговорила ствольная артиллерия. Прямо над нашими головами проносились в сторону высоты десятки штурмовиков ИЛ-2 — «летающих танков». За ними на гораздо большей высоте шли бомбардировщики «Петляковы». В свою очередь немцы ввели в дело свою бамбардировочную и истребительную авиацию. В безоблачном небе развернулось ожесточенное воздушное сражение. Самолеты буквально роились: из-за тесноты бои шли на разных уровнях. Зенитная артиллерия с обеих сторон молчала — боялись сбить своих. В районе занимаемой нами позиции врезались в землю два горящих истребителя — немецкий и наш. Через несколько часов над высотой «114» нависла черная непроницаемая мгла, закрывшая солнце. В сочетании со сплошным грохотом все это напоминало конец света. Так или иначе, высота была взята. Немцы не мирились с такой потерей, оказывали ожесточенное сопротивление, на каждый залп 25-го полка отвечая залпом своих батарей. Основательно досталось всему полку, особенно 222-му дивизиону, по которому противник выпустил до 40 тяжелых снарядов. Из моего орудийного расчета погибли два лучших наводчика — Михайлов и Васильев. Оба они были из Ленинграда, жили в одном доме на улице Шкапина, учились в одной школе. О них сильно горевала санинструктор, 16-летняя Ангелина Сальоме, без конца причитавшая: дорогие мои, да как же это… сразу обоих не стало… В тот же день ранило двоих командиров боевых установок, в том числе моего бывшего наводчика по Крымскому фронту Кузнецова. По возрасту он в расчете был самым старшим, и звали его уважительно — Кызы (Корнил Захарович).
Ночью немцы отбили высоту.
18 июля дивизионы и батареи дали по несколько залпов. В ответ — бомбежка. Все юркнули в ровики. Поблизости рвались небольшие фугаски, буквально в нескольких метрах от меня в землю вонзилась крупная бомба, но, слава Богу, не взорвалась.
Потом погиб недавно прибывший в дивизион заместитель командира по политчасти капитан Машков. Во время бомбежки он остался в саманной хатенке, что стояла возле одной из аппарелей. Удивительно, как она уцелела под бесчисленными обстрелами. Это, видно, и соблазнило капитана…
Последующие дни мало чем отличались от предыдущих. 26 июля части 56-й армии правым крылом перешли в масштабное наступление. Полк занял боевые позиции в районе хутора Экономический. Дали мощный залп, через 40 минут — второй. Одновременно вступила в действие бригада минометов М-31, которой командовал бывший командир нашего полка Герой Советского Союза подполковник Родичев. Враг огрызался артогнем. С утра до вечера били его батареи по нашим позициям, полосами поднимая черные фонтаны разрывов. В воздухе методически, через каждые 5-10 минут, рвались бризантные снаряды. Во время зарядки боевой установки с миной в руках упал сраженный осколком парторг 222-й батареи Арон Егидес. Был он небольшого роста, смуглый, уже в возрасте. Он часто поминал какой-то населенный пункт Гречишки, куда эвакуировали его семью.
Высоту «114» в этот раз мы взять не смогли. Полк снова вернулся в Крымскую. Опять залпы, бомбежки, артобстрелы, потери людей… Однако гвардейцы не унывали и с наступлением вечерней прохлады во всех трех дивизионах переливчатыми трелями начинали заливаться баяны. Звучали песни — русские, украинские…
Развернувшаяся операция по освобождению Украины предопределила конец «Голубой линии». 31 августа по распоряжению командования оперативной группы Гвардейских минометных частей наш полк был выведен из состава Северо-Кавказского фронта. Начальник группы генерал-майор Дегтярев трогательно распрощался с нами, поблагодарив весь личный состав. Полк отправился в Краснодар, где 2 сентября погрузился в эшелоны. В наших залпах теперь нуждался 4-й Украинский фронт…