ВЕТЕРАН
Александр Кичик: «Было ли страшно? Было! Но песни помогали выстоять»
Ветеран Великой Отечественной войны, участник боёв на Украине, битвы за Кавказ, житель посёлка Черноморского Александр Павлович Кичик, несмотря на свой почтенный возраст, встречается со школьниками и рассказывает им о войне. Своими воспоминаниями он поделился и с нами.
Оккупация изменила жизнь сельчан
Я родился 1 июля 1925 года на Украине, в селе Гранитном Тельмановского района Донецкой области.
В 16 лет окончил восемь классов средней школы, и грянула Великая Отечественная война. Наше село сразу опустело. Мужчины ушли на фронт, а мы, недоростки, стали помогать колхозу в уборке урожая. Мы возили на элеватор на железнодорожную станцию Карань, что в 18 километрах от села, тяжёлые, по 50 килограммов, мешки с зерном. Работали всё лето.
Фронт всё ближе подходил к селу. Появились беженцы, много детей. 9 сентября 1941 года немцы оккупировали Гранитное. Загорелся элеватор, его подожгли отступающие советские войска. Запах гари от сожжённого зерна ветер доносил и до села. Уже на второй день оккупации на рассвете недалеко от нашего дома в овраге немцы расстреляли женщину, сказав, что она партизанка.
К началу оккупации села немецкими войсками жизнь в нём резко изменилась. Все тяготы жизни ложились на плечи мужчин пожилого возраста, забронированных, а также женщин и подростков. Часть мужчин пожилого возраста, колхозников и женщин ещё до оккупации была командирована для сопровождения сельскохозяйственной техники и крупного рогатого скота двух наших колхозов в тыловые районы.
Постановление об эвакуации имущества предприятий распространялось на все прифронтовые хозяйства. К сожалению, фронт приближался к селу очень быстро, поэтому эвакуация удалась не всем. Часть материальных ценностей была доставлена в более отдалённые районы и передана по назначению. Но значительная их часть была захвачена немецкими войсками. Всё это рассказали некоторые сопровождавшие имущество колхозники, которым удалось вырваться из этого ада и пешком, окольными путями пройти по оккупированной территории и примерно через месяц вернуться домой. Среди них была и моя старшая сестра Антонина, кормилица двух дочерей, вдова мужа, погибшего в Финской войне.
Как население области и села пережило этот двухлетний кошмар немецкой оккупации — сейчас трудно представить. А ещё труднее вспоминать всё это тем, кто оккупацию пережил.
Мамина любовь и вера помогли
выжить в годы оккупации
Я родился в многодетной семье. Нас было семеро. Пять братьев и две сестры. Старший брат в 1938 году был призван в ряды Красной армии, служил артиллеристом гаубичного полка 122 мм орудий на западе Родины. В боях с немцами принимал участие с первого дня войны. Я в семье старший из пяти. Отец Павел Дмитриевич по состоянию здоровья и возрасту в армию не призывался. Но всю жизнь был активным, добросовестным тружеником сельского хозяйства, хорошим семьянином, кормильцем.
Мама Александра Степановна награждена орденом СССР «Мать-героиня», великая труженица, добрая ласковая, всегда справедливая, внимательная и чуткая ко всем. Эти черты её характера всегда были стержнем, вокруг которого мы росли, учились взаимодействовать и трудиться. Это мамина любовь и вера помогли нам выжить в годы оккупации. А ведь были и голод (в том числе и 1933 года, о котором я, тогда восьмилетний мальчик, помню в подробностях), и холод, и моральная тяжесть, и угроза жизни каждого человека. Но была и вера в Родину и Победу Красной армии, поддерживаемая многими слышимыми нами звуками длительных залпов орудий и взрывов авиабомб (это были бои за Ростов и Таганрог).
После Сталинградской битвы Красная армия с тяжёлыми боями, но уверенно продолжала освобождение оккупированных немецкими войсками территорий нашей Родины. Сообщения об этом доходили и до нас. К лету 1943 года дыхание войны уже ощущалось явно. Немцы стали чаще угонять для работы в Германии молодых девушек. Не помню точно, но в один из дней посыльный из их комендатуры (или управы) принёс и вручил маме повестку о вызове к шести часам утра нашей 16-летней сестры Нюси для отправки в Германию. По повестке вызывали Анну Степановну. Но наша сестра Анна Павловна. И вот мама, схитрив, заявила, что такая здесь не живёт, повестку вернула. Посыльный ушёл в ночь. Свершилось чудо, сестра была спасена.
Восточную окраину села Гранитного омывает река Кальмиус, впадающая в Азовское море. И река, и её левый скалистый берег являлись для врага надёжным природным укрытием. А вдоль правого берега немцы ещё в августе начали рыть противотанковый ров и другие оборонительные сооружения. Для выполнения этих работ они привлекали принудительно и местных жителей, конвоируя их, полуголодных, к месту работы под ружьём и охраняя.
Бои уже шли в 15-20 километрах от села, грохот орудий был слышен отчётливо. В период с 3 по 7 сентября дома находиться было опасно, жители прятались в овраге с южной стороны села. Оказывается, группа местных стариков, и в их числе мой отец, в четырёх километрах от села ночами, украдкой готовили места для семейного укрытия детей и женщин. Об этом знал узкий круг людей. Три последних дня все, кто мог, маленькими группами пробирались к местам ночлега, а рано утром, по остановке, возвращались домой. Во время отсутствия семей в домах находились лишь дежурные.
Боевое крещение
Я и два моих брата 12 и 13 лет получили боевое крещение 6 сентября 1943 года. В сумерки, в ожидании времени для ухода в овраги вся семья, кроме отца, спряталась в глубине огорода за небольшой копной сена. Неожиданно в двух метрах от нас появились два немца с автоматами в руках. Указывая дулами автоматов на меня и братьев, они приказали нам подняться и увели. Плачущих маму, сестру и пятилетнего брата не тронули. Можно легко представить наше состояние, когда нас уводили куда-то в темноту. Пройдя по безлюдным улицам и дальше в степь, преодолев расстояние примерно в полтора километра, мы оказались на старом, невысоком кургане. Это было место, где мы с детства играли в «войну» с товарищами, а весной ловили сусликов. Но сейчас здесь стояли зенитные орудия, а немецкие солдаты окапывались, готовили боевые позиции. Нам вручили лопаты, указали место и заставили рыть окоп. Я подумал: «А может быть, и могилу после окончания работы…».
Нас пугала неизвестность, мы не торопились работать, но услышали грозные окрики. Минут через 10-15 вдруг послышался гул самолёта. Это был наш родной ночной бомбардировщик-разведчик.
Народ такие называл «кукурузниками», а немцы — «ночными ведьмами». Лётчик (или летчица) сбросил на позиции немцев комплект небольших бомб, предварительно осветив их ракетами — вероятно, чтобы зафиксировать позиции, и улетел. Немцы залегли, потом засуетились, забегали, скоро стала слышна их редкая, беспорядочная стрельба. Но наш самолёт уже был недосягаем. А мы, воспользовавшись этой ситуацией, пулей рванули с места и убежали. Утром на кургане немцев уже не было. Сменили позиции. Так я в страхе, но ощутил своё боевое крещение и огромную радость от встречи с первым вестником освобождения.
8 сентября 1943 года наши войска освободили село. И на следующий день я был призван в ряды Красной армии. Нас, группу призывников, отвели недалеко на восток от линии фронта. Шли ночами, бросками по 20-30 километров, по просёлочным дорогам мимо полуразрушенных сёл. Днём отдыхали в лесопосадках и оврагах и познавали солдатскую науку и оружие. Дней через пять-семь нас привели в полуразрушенное село неподалеку от Мариуполя. Здесь нам выдали оружие и обмундирование. Здесь же мы приняли присягу Родине. И каково же было наше удивление и радость, когда мы увидели группу женщин, среди которых была и моя мама! Огромная материнская любовь привела их туда, чтобы ещё раз увидеться с сыновьями.
Ещё шли бои на окраине Мариуполя. Мы были уже в прифронтовой полосе и влились в воинскую часть. Я был зачислен бронебойщиком роты противотанковых ружей 463 стрелкового полка 118 стрелковой дивизии. Входили мы в 28 армию Южного фронта, позднее преобразованного в 4 Украинский.
Тут и пришлось мне принять боевое крещение по-настоящему. Прибыв на рассвете на передовую, только мы стали окапываться, как немцы после небольшого артиллерийского миномётного обстрела бросились в атаку. А у нас — кто вырыл окоп в один штык, а кто — ямку для головы. Мы, новички, лежали на голом поле готовой мишенью, казалось, все пули и осколки противника нацелены на нас. Но пронесло! Спасибо «старичкам», они выдержали, атака немцев (или разведка боем) была отбита. А мы — привыкали.
Бои за Украину
В течение сентября-декабря 1943 года наша дивизия и полк прошли в наступательных боях широким фронтом вдаль северного берега Азовского моря по маршруту Мариуполь — Бердянек — Мелитополь — Токмак и другие, освободив совместно с другими воинскими частями Донецкую, Запорожскую и частично Херсонскую область (Михайловка, Великая Лепетиха, Верхние Рогачики и др.). Прорвав мощную оборону противника на реке Молочная, части 28 армии в дальнейшем (12 апреля 1944 года) вошли в низовья Днепра, к Крымскому перешейку и захватили плацдарм на южном берегу залива Сиваш. Я в этих боях участвовал до 14 января 1944 года.
Мне, уже «обстрелянному» солдату ПТР и периодически связному, приходилось принимать активное участие во многих боях 463 стрелкового полка 118 СД. Стояла задача разгромить мощную группировку противника, закрепившегося на «восточном валу» (линия «Вотан»). Это были заранее построенные немцами возле Мелитополя железобетонные сооружения — доты, дзоты, противотанковые рвы и др., более мощные, по оценкам маршала Г.К. Жукова, чем на реке Мице. Ведь в них закрепились хорошо вооружённые дивизии противника. Неимоверно трудно описать ход боя и состояние человека при этом. Это не только разрывы снарядов и мин, свист пуль и осколков, но ещё и дикие звуки разрывов бомб, разорванные на части тела и схваченный взглядом момент падения сражённого пулей товарища. А ведь это ещё и неконтролируемая ярость, сильнейший психологический настрой и нацеленность солдата на завершение выполняемой задачи.
В одном из боёв под городом Мелитополем, в котором, к сожалению, наступающей стороной являлись войска противника, мы первую атаку отбили. У нас были большие потери личного состава, и начал ощущаться перелом в их сторону. Наши силы иссякали, связь со штабом прервалась. Я получил приказ: пробраться к штабу, доложить обстановку, попросить поддержку. Под огнём противника ползком, перебежками я добрался к цели, приказ выполнил и вернулся. Картина боя была уже другая. Началась вторая волна наступления немцев. Впереди немецких цепей около десятка танков. Но наши силы удвоились, нас поддержали с правого фланга противотанковые пушки, часть их танков была подбита, а немцы отброшены назад. Я получил лёгкое ранение в ногу, лечился в медсанбате недолго и остался в строю. За активное участие в этом бою я был награждён первой медалью «За отвагу».
Река Молочная по своему рельефу благоволила противнику для строительства укреплений «Восточного вала». На ней располагается Мелитополь с его коммуникациями. Полтора месяца перемалывали войска Южного фронта, в том числе и наша 118 штурмовая дивизия, этот крепкий многоярусный орешек. Наконец 23 октября 1943 года Мелитополь был штурмом освобождён нашими войсками.
Приказом Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина № 256 от 23.10.1943 года особо отличившимся частям, и в их числе нашей 118 дивизии, было присвоено наименование «Мелитопольских». Москва от имени Родины салютовала нам двадцатью артиллерийскими залпами из 224 орудий, а всем нам была объявлена благодарность.
От Мелитополя мы широким фронтом с боями двигались на северо-запад, в направлении важного железнодорожного узла — города Токмака, потом зигзагообразными путями — резко на запад, к Днепру. За участие в одном из этих боёв я был представлен к награждению второй медалью «За отвагу». Но награда нашла меня лишь в 1949 году.
Зима 1943-1944 годов была холодной, снежной. К декабрю нам выдали зимнее обмундирование (ватные брюки, телогрейки шапки и др.). Для расчёта ПТР (наводчик и заряжающий) мы рыли двойные окопы с нишей для боекомплекта. А длинными ночами спали по очереди на дне окопа, «утеплённом» упаковочном бумагой из-под патронных ящиков. Удивительно, но простужались редко. Один спал, но не более 30-40 минут, а другой дежурил. Дольше спать не позволял холод.
Новый 1944 год встречали и немцы, и мы. Расстояние между нашими позициями было небольшим. На передовой — тихо, мы слышали звуки немецкой губной гармошки и вдруг: «Русс-Катюша!». Было удивительно. А мы свой Новый год встречали чуть позже, по своему календарю.
Помню и такой эпизод. Была потеряна связь с батальоном. Она была проводная. Связисты её неоднократно восстанавливали, но немцы разрушали. Меня послали с донесением в штаб. Шёл ночью, ориентировался по трупам связистов, других ориентиров на снежном поле не было. К утру трупы убрали.
На участке фронта Верхние Рогачики и В. Лепетиха происходили неоднократные бои местного значения, происходившие с взаимными обстрелами позиций противниками, без больших продвижений и с переменным успехом воюющих сторон. Но на рассвете 14 января 1944 года после артподготовки и при поддержке двух наших штурмовиков ИЛ-2 наш полк двинулся в наступление. Мы выбили немцев с их позиций. Я в этом бою в районе села Верхние Рогачики был ранен в руку. Меня перевязали, отогрели, а ночью отправили в госпиталь. Сначала лечился в Мелитополе, а потом в эвакогоспитале в Донецке. В общем, лечился четыре месяца.
Служба на Кавказе
После излечения меня направили в запасный полк, где сформировали команду, и поездом отправили на Кавказ. Я был зачислен в состав воинской части № 032125 стрелком. Прибыли в Теберду, обосновались. Нам была поставлена задача — построить срочно отрезок автодороги по северному склону Кавказского хребта, преодолеть Клухорский перевал и на южном склоне соединиться с частями, движущимися из района Сухуми навстречу нам. Жили в палатках, питались из солдатских кухонь, имелась медицинская служба.
Вокруг красота неописуемая, ледники на вершинах гор, ущелья, озёра и горные речки. Летом передвигались по плотному снегу, в полдень, стоя на снегу, можно загорать, а к вечеру прохладно, ночью холодно. Местами лес сосновый, встречались и кедры, их орешками мы подкармливались. Но эти мимолётные красоты нам надо было преодолевать. Весь световой день мы вгрызались в горы ломами, кирками, вручную пробивали шурфы, взрывали и разрушали скалы. Компрессоры и редкие автомобили могли передвигаться тогда, когда были подготовлены основания для площадок и участки автодороги.
А мы торопились, ведь осенью в горах бывали оползни. Однажды под одним из них погибли 26 наших товарищей. Где-то в октябре 1944 года мы встретились с южной группой. Задача была выполнена, путь к южным границам страны открыт. Наша воинская часть перебазировались в город Горячий Ключ, а потом в Краснодар.
В бою страшно
Меня часто спрашивают: «Страшно ли в бою?». Конечно, страшно. Не верьте тем, кто говорит — нет. Они бравируют. Просто при длительном пребывании в таких условиях включаются защитные силы организма, острота восприятия боевой обстановки несколько сглаживается, срабатывает накопленная ранее сила воли. А смелость — это умение человека максимально концентрировать всю свою волю, направлять усилия на выполнение поставленной задачи, вера в своих товарищей и, конечно, опыт. Ведь альтернативой этому является только смерть или ранение. Так я думаю.
Вот пример: ночью в роту поступило пополнение. А утром начался бой. Немцы наступали малыми силами, впереди них три танка. Мы, пэтээровцы, и наши орудия огня ещё не открывали в ожидании максимального приближения противника. Это был момент наивысшего напряжения нервов. Выстрелы танков по нашим окопам, лязг их гусениц и вид бегущих на нас немцев, вероятно, сломили волю необстрелянного новобранца. Его окоп был в пяти-семи метрах от моего. Вдруг из его окопа раздался дикий крик, он выскочил и попытался убежать. Я успел крикнуть: «Саша, назад!». Но в этот момент одна из очередей танкового пулемёта его настигла. Он погиб в первом же бою, а его единственным вариантом спасения было нахождение в окопе. Подвело отсутствие силы воли. А бой мы выиграли.
На вопросы школьников о вооружении, обмундировании, питании, отдыхе мы, конечно, отвечали всегда. Это не сложно. Об этом я частично писал в своих воспоминаниях в книге «Дорогами войны…». Перечитывая сейчас эти воспоминания, я решил немного дополнить их ответом на вопрос: «Пели ли песни на фронте?».
На первый взгляд, положительный ответ на этот вопрос может вызвать удивление, мол, не до песен было. Но пели, это факт! Мы пели на маршах (иногда по команде), в часы затишья, отдыха. Это естественно. Воспоминания о доме, родных, минорное настроение заканчивались разрядкой с помощью песни.
А вот два эпизода. Встреча Нового 1944 года завершилась пением советских, народных песен. Снег, мороз, тишина. Полночь, несколько автоматных очередей вверх и… песни. Представляете? А немцы, думаю, слушали, тишину не нарушали. Второй эпизод. В бою, когда мы уже были на пределе наших возможностей, могли не устоять и оставить свои позиции, неожиданно командир взвода, молодой лейтенант, запел песню о советских лётчиках (очевидно, для поднятия духа). Песню подхватили, и мы воодушевились и выстояли. Правда, поддержали нас и артиллеристы.
***
Демобилизовался я в июне 1947 года, работал в СУ-2 треста 13, а с января 1950 года и до ухода на пенсию — в системе объединения «Краснодарнефтегаз» в посёлке Черноморском (КМТС, УПТОиКО). На одном предприятии проработал 38 лет. Работая, учился, окончил экстерном среднюю школу, затем Ростовский финансово-экономический институт. Прошёл путь от бухгалтера, главного бухгалтера до директора, в должности которого проработал на родном предприятии 17 лет. Общий трудовой стаж 53 года. Награждён знаком «Отличник нефтяной промышленности СССР».
Женился в 1948 году. Жена Тамара Андреевна была учителем истории, завучем средней школы №51, «Отличником народного просвещения РСФСР», тружеником тыла…
Мы вырастили двух детей — сына и дочь. Они получили высшее образование в Москве, окончили МВТУ имени Баумана. Трое внуков. Все они окончили высшие учебные заведения в Москве.
Вернуться на главную