Из одного металла льют медали за войну и труд

О страшных моментах прошлого 93-летняя бабушка рассказывает с улыбкой. Подумал было, что смущается. Вот и родная дочь старушки, заводя к ней в комнату, попросила не называться журналистом…

Иначе мама, мол, совсем растеряется. Но только к концу ее долгого, прерывистого монолога понял, чему улыбается ветеран войны и труженица тыла из хутора Большой Разнокол Надежда Тимофеевна Кобзарь.

Юные годы людей этого поколения действительно опалены войной. Но другой молодости у них нет! И та, что была, вспоминается теперь с теплотой. Лишь слезы наворачиваются порой от картин пережитого. Ход истории не оставил этим бабушкам в годы их юности возможности учиться, иметь нормальную семью, счастливо выйти замуж…

Детских воспоминаний у Надежды Тимофеевны почти не осталось. По паспорту воспроизводим происхождение: 1 июля 1924 года, хутор Бойко-Понура Калининского района Юго-Восточной области. Именно так назывался с февраля по октябрь 1924 года огромный регион, включавший в себя Кубано-Черноморскую и Донскую области.

Имена родителей бабушки помогает восстановить ее 70-летняя дочь Раиса Яковлевна. Рассматриваем при этом и снятую со стены старинную фотографию в раме.

– Отец – Тимофей Тимофеевич Евченко, мама – Ирина Моисеевна. Папа получил Георгиевский крест в Первую мировую и ранение в голову. В конце 20-х годов скончался от ран и болезней. У мамы на руках остались четверо детей: Тамара, Тоня, я и братик Сережа…

Дальнейшие воспоминания бабушки Нади изложению не поддаются: страшная нужда, батрачество по чужим дворам за натуроплату, чудовищные картины голодных 1933-34 годов, «когда трупы вдоль улиц складывали штабелями». Кажется, было это на окраине Краснодара.

Выживали, как могли. По лицу рассказчицы заметно, как память отсеивает жуткие детали. Самозащита сознания. Довоенный период Н.Т. Кобзарь вспоминает с трудом. Семья скиталась, мама вынуждена была сдать в детдом дочерей Тоню и Надю. «Благодаря этому выжили, смогли прокормиться», – поясняет старушка. Детдомовцы с малолетства работали на приусадебном участке. Затем трудилась на полях колхоза «Новый путь» близ Варениковской. 

Общими усилиями вспоминаем начало Великой Отечественной войны. Ее Надежда Тимофеевна встретила в Разноколе близ Анапы. Детей из приюта разобрали бездетные люди. Надя жила и работала у новых родителей. После 17-летняя землячка вместе с другими девчатами сутками копала окопы, «шоб солдати ховалысь». Много и тяжело работали на строительстве какой-то железной дороги.

Условия, если рассудить, были лагерными. Жили в бараках, называемых общежитиями, каждое утро сбор и… «куды повезуть» на работы. В детстве вместо кукол объектом восторга был клубень печеной картошки. В юности вместо книг и учебников лучшими «подругами» стали кирка и лопата. Вместо пальто и платьев – телогрейка и роба.

Но даже сквозь мрак пробивается светлое чувство. С воодушевлением рассказывает бабушка Надя, как их повезли на колхозных катерах в сторону лимана. Девчата попали в сказку, увидев долину лотосов близ Голубицкой!

В числе бытовых деталей постоянно упоминается… рыба. В голодные военные годы, особенно в период фашистской оккупации, анапчане рыбой спасались от смерти. Ее ловили, солили, сушили. Даже перемалывали в порошок, добавляя в кашу. Или готовили из рыбного порошка подобие запеканки.

– Шо немци тут дилалы – цэ ужасно, – бабушка, переживая, переходит на легкую балачку. – Як прийшлы, заставилы окопы рыть. Нередко, опасаясь облав, приходилось прятаться по оврагам или сараям. Лишний раз на улицу – ни ногой! Сколько молоденьких девчат подверглись домогательствам и унижениям! Немцы наших за людей не считали. На работу гоняли, как скот, толпами отправляли в рабство на территорию вермахта.

Надежда тоже не избежала отправки на каторжные работы в Германию. Только случилось это уже в августе 1943-го, когда поблизости рвались снаряды и летали самолеты. Наши войска, оттолкнувшись от Новороссийского плацдарма, теснили врага уже в Анапском районе.

Надежда вместе с другими пленными оказалась на катере. Вспоминает, как ночью плыли по морю. Потом их затолкали в вагоны для перевозки скота, но состав больше стоял, чем ехал.

– Одна бойкая дивчина, кажется, ее звали Марией, на одной из стоянок открыла двери вагона, осмотрелась и предложила бежать. К ней присоединились другие. Проехали еще, снова стоим. Я дождалась ночи и тоже побигла…

Где очутились, они не знали. Лишь слышали эхо разрывов снарядов, шум самолетных атак. Когда осмотрелись и поняли, что в Крыму, стали пробираться на восток, где должны быть наши.

– Кажется, был октябрь, помню, как прятала нас в своем доме одна из женщин в пригороде Керчи….

Тем закончилось их вражеское заключение. Вместо дороги в рабство – путь домой, в родной хутор. После войны всю жизнь проработала здесь Надежда Тимофеевна простой рабочей в совхозе «Прикубанском». Добросовестно вкалывала на поле, на ферме. Передовик труда, труженица тыла. Дважды выходила замуж, вырастила троих детей.

Осенью 1946 года ей вручили первую в жизни медаль «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны». Жаль, потерялась награда, но уцелело удостоверение к ней. А потом – через каждые пять лет – Надежду Тимофеевну Кобзарь награждали медалями к юбилеям Великой Победы.

Бабушка Надя, которой летом исполнится 94 года, с трудом восстанавливает нить судьбы. Воспоминания даются тяжело. Годы преклонные, здоровье подорвано каторжным предвоенным и послевоенным трудом. Сильно скачет давление: труженица тыла постоянно на таблетках, нуждается в ежедневном внимании медиков. Но не перестает улыбаться и порой даже шутит. Глаза ее лучатся ласковым светом. Она почти не ходит. Вместе с дочерью помогаем ей пересесть в красный угол крохотной хатки. Иконки, лик Богородицы на стене. А рядом – портрет сына Анатолия, умершего недавно.

– Спасибо, немного подлечили маму, хуторской фельдшер нас не забывает, – говорит дочь Раиса Яковлевна. – А вот тимуровцев из местной школы в глаза не видели. Хотя могли бы прийти, проведать. И местной администрации до старожилов мало дела. Накануне 90-летия мамы сама купила подарок и отнесла в администрацию, чтоб те подарили. Если б не предупредила, возможно, не вспомнили бы. Единственный, кто не забывает маму-ветерана, – президент Путин. Не первую открытку присылает ей к Дню Победы.