Корчагин Илья Семенович

Память

Последний бронепоезд Ильи Корчагина

96-летний Илья Семенович Корчагин, один из наших  «сталинградцев». Прошел войну от и до, с первого дня, с 22 июня…

В отступлении не избавился от комсомольского билета, спрятал его в подошву. Видел, как пленили фельдмаршала Паулюса. Только от таких как Илья Корчагин можно узнать то, что не написано ни в каком учебнике…

Дороги 41-го…

На самом деле, сейчас очень  редко можно встретить ветерана, который прошел войну «от и до». Илье Семеновичу выпало испить всю чашу войны – от  ее первых  страшных отступлений и до  победных залпов.

— Меня вообще призвали в  кавалерийский полк в 1940 году, — рассказывает он. – А 22 июня 1941 года мы, молодые кавалеристы, были в летнем лагере в Белоруссии. И когда под утро началась бомбежка, мы  опрометью кинулись в часть – ведь  оружие-то там было!

…Если отвлечься от событий, то представьте, им было всего по 19-20 лет, новичкам-призывникам. Они вооружились и пошли по направлению к Брестской крепости, даже не предполагая, что там происходит. Шли лесом, а когда вышли на дорогу к ближайшему селу,  местные жители повернули обратно: «Село занято немцами, тикайте, хлопцы». И начались страшные скитания по  белорусским лесам и болотам. Об этих моментах войны ветераны обычно не вспоминают. Да и что вспоминать?.. «Огляделся, кое-где увидел своих солдат — разноцветную голодную стаю. Нас собралось человек семьдесят. Мы пытались пройти на свою сторону, но не было руководства, так мы и бродяжничали до ночи. Стемнело, и, когда проходили деревню, я прислонился к дому, и охрана прошла мимо меня. Тут же я подался к лесу, перешёл речку, воды было по грудь. Прошёл лесом, увидел ригу, где сушат лён. Я вошёл в ригу, а в деревню не пошёл. Залез в сушилку, обсушился и там же уснул. Наутро подался к лесу. К вечеру пошёл дождь. Захожу в деревню, в крайнюю хату. Голоден, никого нет, а на столе картошка, хлеб. Я огляделся, засунул за пазуху хлеб, а хозяйка увидела меня при выходе, взяла палку и бьёт по спине. А я вроде и внимания не обращаю, но она побежала жаловаться старосте и кричала. А я знал, что в той деревне  вчера ночью остановились немцы. Тогда я пробрался огородами и опять направился в лес…»

Последний бронепоезд

— Я ни минуты не сомневался, что выйду из окружения, — говорит Илья Семенович. – В то время, как  избавлялись от документов, я свой комсомольский билет не выбросил.  Разорвал в  кавалерийском сапоге подметку, и засунул его между каблуком и подошвой…

А может, ему повезло, как потомственному железнодорожнику?

— Так бродили мы  поодиночке или маленькими группами (так меньше привлекали внимание) и, представляете, случайно выбрались на станцию, еще не занятую фашистами. И поезд уже был под парами Последний, он что-то еще грузил и уходил из окружения.  Там такая суета была. И я и мои товарищи по несчастью успели забраться в вагон. И когда поезд тронулся, и мрачные белорусские леса поплыли вдоль дороги – я даже не успел выдохнуть, как заснул.

А растолкали его в Орле, где собирали всех вышедших из окружения. Потом, когда он на глазах изумленного офицера вынул из подошвы комсомольский билет, тот  покрутил пальцем у виска.

— Думаешь, медаль «За отвагу» дадим? Хотя, на самом деле, ты пока один такой…

Руины Сталинграда

Может, поэтому (идейный!) его отправили в школу командиров, закончив которую, он и попал прямо под Сталинград…

— То, что мы увидели, подходя к Сталинграду, даже не описать словами. Руины. Нам повезло, основные бои уже были закончены – кругом шли разговоры о том, что немцы окружены и сдаются. Но в отдельных дворах бои продолжались. Вот мы и занимались «зачисткой».

Иногда бои принимали ожесточенный характер – во время одного из таких боев он и был ранен… Осколки от  разорвавшегося снаряда прошили его насквозь – обе ноги, руку, плечо. Но все равно Илья считал себя везунчиком. Продолжительность жизни во время Сталинградской битвы для рядового солдата составляла менее суток, для командира взвода около трех суток, для командира роты семь суток, командира полка – двадцать суток. В принципе, его ранение подтвердило эту статистику. Но до ранения он успел увидеть как  пленили фельдмаршала Паулюса!

— Мы с ребятами стояли недалеко от оцепления, где шла  капитуляция Знали, что оттуда , «из подвала», пойдут немцы, и когда появилась высокая, худощавая фигура в полушубке, по толпе прошел ропот  «Паулюс!»

Скажу, что он один был в полушубке, а все остальные пленные немцы, которых колоннами гнали потом из Сталинграда, были раздеты. В легких пиджачках, френчиках, обмороженные, почерневшие, в бабьих платках. Но нам их было не жалко, может, это и плохо, но жалости не было. Я видел, сколько горя они принесли, что хотелось им сказать: «Ну и куда вы пришли? Что вы здесь вообще забыли?» А многие им так и говорили. А они в ответ: «Гитлер капут! Гитлер капут!» Это сейчас ваш Гитлер капут, а когда вы наступали?

Илья Семенович рассказал гостю и свою послевоенную историю -как до 48 года водил поезда по Прибалтике (а Победу он встретил в Клайпеде), как потом вернулся домой (а младший брат — не вернулся…), как они с батей водили поезда, а потом его, как лучшего машиниста направили во вновь образованное депо в Туапсе. И сразу же дали квартиру, в которой, на улице маршала Жукова он живет до сих пор. А вот поезда снятся! И очень часто — тот, последний бронепоезд, который вывозил его из окружения. Только едет и едет Илья Семенович уже по новым станциям — как по своей жизни. Вот его сын и дочь машут ему рукой,  а вот целая стайка детей -это все двенадцать его внуков. Малыши провожают — правнуки. А навстречу какие-то новые электропоезда, невиданные дороги, мосты….Жизнь идет вперед. Но только почему такое чувство тревоги?

— Кстати, то, что творится в мире очень похоже на то предвоенное время. Забыли все, что «Гитлер был капут», вон, даже договорились до того, что парад Победы надо в Германии проводить. Такой цинизм. А я думаю, в ответ на этот бред надо показать всем в Европе «парад» пленных немцев после Сталинграда. Может, успокоятся?